Ты самъ — храмъ Божій, не ищи другаго мѣста для молитвы: нужно только молитвенное настроеніе ума и сердца.

Богъ - не человѣкъ, чтобъ идти къ Нему въ известное мѣсто. Онъ всегда и вездѣ близъ есть. Если желаешь о чемъ-либо просить человѣка, спрашиваешь, что онъ дѣлаетъ, занятъ чѣмъ, или отдыхаетъ. Идя къ Богу, ничего такого  развѣдывать  ненужно.  Гдѣ  ни  приступишь  къ Нему и не призовешь Его, слышитъ. Скажи: помилуй мя, — и Богъ уже близъ есть.

Не обиліе словъ умоляетъ Бога, но чистая душа, ревнующая о добродѣланіи.

Когда приступаешь къ молитвѣ, то заботься не о томъ только, чтобы получить просимое, но чтобъ и душу свою сдѣлать лучшею посредствомъ самой молитвы.

Если дѣлаешь доброе предъ Богомъ, и Онъ дастъ тебѣ дарованіе, умоли Его научить тебя смиряться, или взять у тебя  оное, чтобы  оно  не  было для  тебя причиною погибели.

Если вожделѣваешь добродѣтели, то предай себя на всякую скорбь. Ибо скорби раждаютъ смиреніе. Кто же безъ скорби пребываетъ въ добродѣтели своей, тому отверста дверь гордости.

Если душа препобѣдитъ страсти, то пріобрѣтаетъ чистоту; а истинная чистота дѣлаетъ, что умъ пріобрѣтаетъ дерзновеніе въ часъ молитвы.

Не дѣла отверзаютъ заключенную дверь сердца, но сердце сокрушенное и смиреніе души, когда препобѣдитъ страсти смиреніемъ.

Хотя   получимъ   просимое,   хотя   не   получимъ, пребудемъ въ молитвѣ. И благодарны будемъ не только тогда, когда получимъ, но и когда не получимъ. Ибо не получить,  когда  того  хощетъ  Богъ,  не  меньшее  есть благо; какъ и получить. Ибо мы не знаемъ, что намъ полезно, такъ какъ сіе знаетъ Богъ. Почему и полученіе и неполученіе почитая равнымъ благомъ, за то и другое должны мы благодарить Бога.

Если, содержа въ памяти благодѣянія людей, сильнѣе согрѣваемся любовію къ нимъ; тѣмъ паче, непрестанно помня неисчетныя благодѣянія къ намъ Владыки нашего и Господа, теплѣйшими къ Нему и ревностнѣйшими къ заповѣдямъ Его содѣлаемся.

Блюденіе дара благодѣянія есть наилучшая память о благодѣяніи и истинно всегдашнее благодареніе, дѣломъ являемое.

И святыя Тайны Христовы, страшныя и преисполненныя спасительныхъ силъ, совершаемыя въ каждое церковное собраніе, называются Евхаристіею, потому, что суть воспоминаніе о многихъ и великихъ благодѣяніяхъ, и сами являютъ главизну и верхъ Божественнаго о насъ попеченія.

Будемъ же непрестанно благодарить Его. Да предшествуетъ всегда и словамъ и дѣламъ нашимъ благодареніе. Благодареніе же будемъ творить не за себя только, но и за другихъ. Чрезъ это зависть въ себѣ истребимъ, и любовь содѣлаемъ тѣснѣйшею и искреннѣйшею.

Будемъ и мы всегда благодарить Бога и за свои блага и за блага къ другимъ, и за великія и за малыя. Пусть и невелико то, что даровано, но оно велико потому, что даровано Богомъ.

Водрузимъ молитву въ сердце своемъ, и къ ней приложимъ смиреніе и кротость.—Ибо Господь говоритъ: научитеся отъ Мене, яко кротокъ есмъ и смиренъ сердцемъ, и обрящете покой душамъ вашимъ.

Возвращение ума к себе есть хранение себя, а восхождение его к Богу производится молитвою.

Если же он приискивает целесообразные врачевства для каждой силы душевной, очищая деланиями деятельную свою часть, познаванием — мысленную, молитвою — созерцательную, и чрез них достигая истинной, совершенной и прочно установившейся чистоты сердца и ума, которая не стяжавается никем никогда, иначе, как совершенством в действовании, постоянным сокрушением, созерцанием и молитвою.

Если вниманием храним молитву чистою, то преуспеваем, а если не внимаем, чтоб хранить ее чистою, но оставляем неохраняемой, и она оскверняется злыми помыслами, то бываем непотребными и безуспешными.

Совесть же свою хранить чистою должен ты в трояком отношении: в отношении к Богу, в отношении к духовному отцу своему и в отношении к прочим людям, также к вещам и предметам мира (житейским).

В отношении к Богу долг имеешь хранить совесть свою чистою, не позволяя себе делать ничего такого, о чем знаешь, что оно не упокоевает Бога и неприятно Ему.

В отношении к духовному отцу своему, делай одно то, что он заповедует тебе, и ни больше ни меньше того не позволяй себе делать, но шествуй по намерению его и по воле его.

В отношении к другим людям соблюдешь совесть свою чистою, не позволяя себе делать им ничего такого, что сам ненавидишь и чего не желаешь, чтоб они делали тебе самому.

В отношении к вещам долг имеешь хранить совесть свою чистою, употребляя их всегда, как должно, – именно пищу, питие и одежду.

И вкратце, все делай так, как бы ты был пред лицом Бога, и ни в каком деле не допускай себя до того, чтоб обличала и уязвляла тебя совесть, что ты не сделал его хорошо.

Ибо каждому, кто приневоливает и нудит себя, даже против желания сердца, к молитве, надобно так же принуждать себя и к любви, и к кротости, и ко всякому терпению, и великодушию, по написанному, с радостью: а таким же образом принуждать себя к уничижению, к тому, чтобы почитать себя худшим и низшим всех, чтобы не беседовать о неполезном, но всегда поучаться в словесах Господних и их изрекать устами и сердцем. Еще надобно принуждать себя к тому, чтобы не раздражаться.

Если смиренномудрие и любовь, простота и благость не будут в нас тесно соединены с молитвою, то самая молитва, лучше же сказать, – эта личина молитвы, весьма мало может принести нам пользы.

Девство ли кто возлюбилъ, или ревностно чтитъ брачное целомудріе, гневъ ли кто укрощать и кротость сожительницею своею иметь положилъ, отъ зависти ли чистымъ себя блюсти, или другое что подобающее делать кто   возревновалъ,—легко   и   удобно   совершитъ   благочестное теченіе свое, если пріиметъ въ руководительницы молитву и ею напередъ будетъ углаждать таковый путь жизни.

Кто проситъ у Бога целомудрія, праведности, кротости и милостивости, тому невозможно не получить   просимаго.

Господь  всехъ  убеждаетъ насъ прилежать молитве; намъ же надлежитъ, повинувшись  Его  божественному  внушенію,  проводить  жизнь свою въ песнопеніяхъ и молитвахъ, ревнуя наиточнейшимъ образомъ благоугождать Богу. Только такъ живя, будемъ мы жить настоящею человеческою жизнію.

Душа, очистившись полнотою заповедей, приуготовляет незыблемое положение ума, делая его способным воспринять искомое состояние.

Господь одобрилъ усердіе обеихъ женщинъ: но Марію предпочелъ Марфе. Марфа— образъ деятельнаго служенія другимъ; Марія — образъ созерцательнаго предстоянія Богу въ молитве. Подражай чему хочешь: темъ и другимъ пріобретешь плодъ спасенія; впрочемъ последнее выше перваго.

Кто имеетъ у себя предъ глазами этотъ день и часъ, и всегда помышляетъ объ оправданіи на непогрешимомъ судилище, тотъ или вовсе не согрешитъ, или согрешитъ весьма мало; потому что грешимъ мы по отсутствію въ насъ страха Божія.

Веры, добродетели, достойной сего имени, царства небеснаго, если не будешь просить съ трудомъ и многимъ терпеніемъ, не получишь, потому что должно прежде пожелать, а пожелавъ искать деятельно въ вере и терпеніи, употребивъ съ своей стороны все, такъ чтобы ни въ чемъ не осуждала собственная совесть.

Въ этомъ выказывается и вера наша и любовь къ Богу, когда, и нескоро получая, пребываемъ благодарными Ему. Будемъ же всегда благодарить Его.

Пусть  каждый   размыслитъ   самъ  съ   собою, какъ онъ ведетъ себя въ присутствіи другихъ, хотя бы и равныхъ себе, какъ старается достигнуть того, чтобы не осудили чего въ уменье его держать себя, въ походке, въ движеніи каждаго члена и въ выговоре. Но какъ предъ людьми стараемся соблюдать видимое для людей, такъ и гораздо еще более кто несомненно уверенъ, что имеетъ зрителем Бога, по написанному, испытующаго сердца и утробы - тотъ возлагаетъ на себя важнейшій и труднейшій подвигъ, какъ благочестіе свое сделать богоугоднымъ; и такимъ образомъ сильнее и совершеннее утверждается въ немъ неразсеянность.

Вверь Богу все телесные потребности свои, и ясно будет, что ты доверяешь ему и потребности духа.

Внимание, взыскующее молитву, ее и обретет, ибо как раз молитва, а не иное что, следует за вниманием, и именно ею и следует ревностно заниматься.

Положи упование на Бога и проси Его помощи, да умей прощать ближним своим - и тебе дастся все, о чем ни попросишь.

Уединение, молитва, любовь и воздержание суть четырехсоставная колесница, возносящая дух на небо.

Ничто так не содействует стяжанию внутреннего мира, как молчание и , сколько возможно, непрестанная беседа с собою и редкая - с другими.

Почему св. отцы наши, слыша Господа говорящего, что «из сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы», и что «сия (вся) суть сквернящая человека» (Мф. 15, 19, 20), – слыша также, что в другом месте Евангелия заповедуется нам очищать внутреннее сткляницы, да будет и внешнее чисто (Мф. 23, 26), – оставили всякое другое духовное дело и стали всецело подвизаться в этом одном делании, т. е. в хранении сердца, будучи уверены, что вместе с этим деланием удобно стяжут и всякую другую добродетель, а без него не могут установиться ни в одной добродетели.

Что безъ молитвы никакъ невозможно иметь сожительницею себе добродетель и съ нею тещи путемъ жизни, думаю, для всякаго само собою ясно. Ибо какъ бы кто сталъ подвизаться въ добродетели, не приступая и не припадая часто къ Тому, кто есть податель и дарователь добродетели?

Кто бы даже желаніе быть целомудреннымъ и праведнымъ въ себе постоянно питать былъ силенъ, не держа съ удовольствіемъ беседы съ Темъ, кто требуетъ отъ насъ и это, и еще большее того?

Молитва есть глава всехъ добродетелей, корень и основаніе спасительной жизни.

Ни целомудріе одно не можетъ спасти безъ другихъ добродетелей, ни попеченіе о бедныхъ, ни благость, ни другое какое изъ похвальныхъ делъ; но надобно, чтобъ все добродетели стеклись въ нашу душу, а молитва чтобъ какъ основаніе и корень лежала подъ ними.

Души  при действіи  молитвъ  благоустроенны  бываютъ, тверды и легко текутъ путемъ благочестія.

Молитва и страсти

Главное условие для успеха в молитве есть очищение сердца от страстей и всякого пристрастия к чему–либо чувственному.

Дабы сохранить мир душевный, должно отдалять от себя уныние и стараться иметь дух радостный, а не печальный.

Для сохранения мира душевного всячески должно избегать осуждения других. Снисхождением к брату и молчанием сохраняй мир душевный.

Когда душа сделаетъ свою созерцательную и разумную силу всегда бодрственною, то усыпляетъ телесныя страсти двоякимъ образомъ, т.-е., и темъ, что бываетъ занята созерцаніемъ лучшаго и сроднаго, и темъ, что надзирая за безмятежіемъ тела уцеломудриваетъ и утишаетъ его страсти.

Одним словом, кто не внимает себе и не хранит ума своего, тот не может сделаться чист сердцем, чтоб сподобиться узреть Бога.

Тогда как прочие производят в душе помыслы, мысли и представления, пользуясь изменениями тела, Господь делает противоположное: Он входит в сам ум и влагает в него ведение о тех вещах, какие Ему угодны; посредством же ума Он унимает и невоздержанность тела.
То, что ты сделаешь в отмщение брату, обидевшему тебя, станет преткновением для тебя во время молитвы.

Если наилукавейший бес, многие употребив хитрости, не может помешать молитве праведника, то он немного отступает, но затем, когда молитва закончена, мстит ему. Ибо этот бес либо возжигает гнев в нем, разрушающий наилучшее состояние [души], возникшее в результате молитвы, либо побуждает к неразумному наслаждению и глумится над умом.

Что угодно бесам возбуждать в нас? – Чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, памятозлобие и прочие страсти, дабы ум, одебелившись ими, не мог молиться, как должно.

Итак, если хотим, чтобы молитвы наши не только до небес, но и превыше небес проникали, то постараемся ум свой возвести к естественной его легкости, очистив его от всех земных пороков.

Говорит Господь наш, от сердца исходят помышления злые, которые сквернят человека; там и потребны внимание и хранение.

Когда же страсти, посредством сопротивления им сердца, усмирятся совсем, тогда ум приходит к возжеланию Бога и ищет содружиться с Ним, для чего умножает молитву и в ней преимущественно проводит время.

Итакъ какъ при появленіи солнечнаго света убегаютъ все звери и скрываются въ ложахъ своихъ: такъ и когда молитва, какъ лучъ некій, появится отъ устъ нашихъ и нашего языка, тогда умъ просвещается, все же неразумныя и зверовидныя страсти отступаютъ, разбегаются и прячутся въ свои имъ норы,— только бы молились мы, какъ   следуетъ,   съ   душею   бодренною   и   трезвенною мыслію. Тогда будь діаволъ близъ, онъ отгоняется, будь демонъ,—убегаетъ.

Какъ городъ, неогражденный стенами, легко подпадаетъ подъ власть враговъ, по отсутствію всякой къ занятію его препоны: такъ и душу неогражденную молитвами діаволъ легко беретъ въ свою власть и наполняетъ ее всякими грехами.

Человѣку, съ надлежащимъ усердіемъ молящемуся и Бога часто призывающему, невозможно, никакъ невозможно согрѣшить когда либо. И вотъ почему это такъ. Кто, согрѣвъ сердце свое и душу возбудивъ, весь переселяется на небо, и такъ призываетъ Владыку своего, исповѣдуя грѣхи свои и прося прощенія въ нихъ, тотъ при такихъ расположеніяхъ естественно всякое отлагаетъ житейское попеченіе, окрыляется и становится высшимъ человѣческихъ страстей.

Молящійся отъ души, еще прежде нежели получитъ просимое, получаетъ уже великія блага отъ самаго дѣствія молитвы. Такая молитва укрощаетъ всѣ страсти, смиряетъ гнѣвъ, изгоняетъ зависть, подавляетъ похоть, ослабляетъ любовь къ вещамъ житейскимъ, доставляетъ душѣ великое спокойствіе, восходитъ на самое небо.

Душа  сама  по  себѣ нѣжна и воспріимчива: но какъ вода Дуная часто окаменѣваетъ отъ холода, такъ и душа наша отъ грѣха и безпечности отвердѣваетъ и дѣлается камнемъ. Посему намъ потребно много жара, чтобъ размягчить затвердѣлость ея. Это преимущественно совершаетъ молитва.

Молитва и покаяние

Покаяніе есть съ исполненною сокрушенія молитвою приближающееся къ Богу неослабное прошеніе объ оставленіи прошедшаго, и болѣзнованіе о храненіи будущаго. Почему и Господь нашъ опору нашей немощи указалъ въ молитвѣ, говоря: бдите и молитеся, да не внидите въ напасть (Мѳ. 26, 41).

Бездерзновененъ ты? Для того и приступи, чтобы стяжать дерзновеніе. Разве человекъ есть тотъ, кого ищешь ты умилостивить, чтобы стыдиться Его и краснеть? Богъ Онъ есть, больше тебя самого желающій очистить тебя отъ долговъ твоихъ предъ Нимъ.

Не имеешь дерзновенія? Но потому самому тебе и следуетъ дерзать, что ты такимъ себя сознаешь. Ибо величайшее дерзновеніе есть почитать себя бездерзновеннымъ, какъ величайшее стыденіе есть оправдывать себя предъ Господомъ. Таковый нечистъ, хотя бы являлся святейшимъ всехъ людей; какъ напротивъ праведенъ, кто почитаетъ себя последнейшимъ всехъ.

Не будемъ же отчаяваться и падать духомъ по причине греховъ, но приступимъ къ Богу, припадемъ, станемъ умолять.

Ибо не падать духомъ, не отчаяваться, исповедать грехи, просить облегченія и потерпенія— все это хорошо, и есть признакъ сердца сокрушеннаго и души смиренной.

Ты и вообразить не можешь того, что и сколько Онъ приготовилъ дать тебе. Не стыдись же и не красней. Стыдись, правда, греховъ, но не отчаявайся, и не отступай отъ молитвы, но приступи и будучи грешнымъ, чтобъ умилостивить Господа и дать Ему случай явить на тебе Свое человеколюбіе отпущеніемъ тебе греховъ твоихъ. Если же убоишься приступить, то положишь препону Его благости и попрепятствуешь излиться на тебе Его щедрости.

Сердце человеческое, наслаждаясь всякимъ покоемъ, разсеевается и разливается; когда же обстоятельства утеснятъ его, тогда гнетомое оно возсылаетъ горе чистыя и усердныя молитвы.

Воспламенимъ же сердце свое, и сокрушимъ душу памятованіемъ греховъ, сокрушимъ ее не за темъ, чтобъ только утеснить, но чтобъ подготовить и услышаніе молитвы ея, сделавъ ее трезвенною, бодренною и самыхъ небесъ касающеюся.

Богъ не одни слова слушалъ, но паче внималъ чувству, съ какимъ они произнесены,— и, нашедши его сокрушеннымъ и смиреннымъ, помиловалъ и возчеловеколюбствовалъ.

Предъ Богомъ открой совесть свою. Ему покажи раны свои и у Него проси уврачеванія. Ему покажи, не поношающему, но уврачеваніе подающему.

Когда все отдыхали и предавались покою, одинъ онъ беседовалъ тогда къ Богу, и очей не смыкалъ, съ сокрушеніемъ и плачемъ исповедуя грехи свои.

Вниди въ церковь, и скажи Богу: согрешилъ.

Скажи грехъ, чтобъ разрешиться отъ греха. Труда въ этомъ нетъ, много набирать для этого словъ не нужно, и траты никакой на это не требуется, и ничего подобнаго. Слово изреки, отнесись благоумно къ греху своему, сказавъ: согрешилъ я.

Согрешиль?  войди  въ  церковь и  изгладь  грехъ свой покаяніемъ.

Еще согрешишь, еще  покайся; не  опускайся  и  не  отпадай отъ надежды полученія предлежащихъ намъ благъ. Хоть ты уже старикъ, и согрешилъ,—иди въ церковь, и покайся. Здесь врачебница, а не судилище; здесь не муки за грехи налагаютъ, а даютъ отпущеніе греховъ.

Будемъ же всегда подавать Ему случай — показать любовь свою къ намъ, всячески стараясь блюсти себя отъ греховъ, а когда падемъ, поспешая возстать съ горькимъ плачемъ о грехахъ, чтобъ улучить и радость о Господе.

Какая же баня для омытія такого грѣха? Горячіе источники слезъ, стенанія изъ глубины сердца исторгающіяся, сокрушеніе непрестанное, молитвы прилежныя, милостыни,—и милостыни щедрыя, раскаяніе въ сдѣланномъ, обѣтъ не покушаться болѣе на такія дѣла. Такъ отмывается грѣхъ, такъ очищается душевная скверна.

Такъ и дѣлай. Возстенай горцѣ, помяни грѣхи свои, воззри на небо и скажи въ сердцѣ своемъ: Помилуй мя Боже! И ты совершилъ молитву.

Во время, слѣдующее за ужиномъ, говоритъ, когда ты отходишь ко сну, когда готовишься лечь въ постель, когда въ отсутствіи всѣхъ наступаетъ великое спокойствіе, когда никто не безпокоитъ и бываетъ глубокая тишина: ты начинай судъ совѣсти, требуй отъ нея отчета, и   какіе   имѣлъ   въ   теченіе   дня   порочные   помыслы.

Это пусть будетъ каждый день, и не прежде засыпай ты, человѣкъ, пока не размыслишь о грѣхахъ, совершенныхъ тобою въ  продолженіи дня; тогда, безъ сомнѣнія, на слѣдующій день ты будешь не такъ скоро покушаться на подобное.

Или ты не знаешь, что какъ тѣло очищается водою, такъ душа — молитвою? Итакъ омой прежде тѣла душу свою.

Молитва и терпение

Молись каждочасно; но не скучай молясь, и не ленись испрашивать милости у человеколюбиваго Бога,— и Онъ не оставитъ тебя за неотступность твою, но проститъ тебе грехи твои, и дастъ тебе то, о чемъ просишь.

Если моляся, услышанъ будешь, пребывай въ молитве, благодаря (за милость); а если не будешь услышанъ, пребывай въ молитве, чтобы услышану быть. Не говори: много молился я, а услышанъ не былъ; потому что и это часто бываетъ для твоей же пользы.

Знаетъ Богъ, что ты ленивъ и себе поблажливъ, и если получишь просимое, уйдешь и не станешь больше молиться; почему отлагаетъ услышать тебя, чтобъ, по причине нужды, заставить тебя чаще беседовать съ Нимъ и проводить время въ молитве.

Хотя пройдетъ месяцъ, и годъ, и трехлетіе, и большее число летъ, пока не получишь, не отступай, но проси съ верою, непрестанно делая добро.

Не малодушествуй,   если   нескоро   получаешь   просимое.   Ибо если бы благій Господь виделъ, что ты, скоро получивъ даръ, не утратишь его, то готовъ былъ бы даровать оный и прежде твоего прошенія. А теперь изъ попечительности о тебе делаетъ Онъ это (т. е. не даетъ).

Сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать (Лк. 18:1). Поэтому не унывай и не падай духом от того, что до сих пор не получил. Получишь позднее.

Недостоинъ ты? Неотступностію моленія сдѣлаешь себя достойнымъ.

Чего мы недостойны, того достойными дѣлаемся  посредствомъ  неотступнаго моленія.

Как правильно молиться

Внимание свое меньше всего останавливайте на внешних подвигах. Хоть они необходимы, но они суть подмостки. Здание строится посреди их, но они – не здание. Здание – в сердце. На сердечные делания и обратите все внимание свое.

Недовольно для спасенія нашего молиться, если при томъ не будемъ молиться по тѣмъ законамъ, которые положилъ для сего Христосъ.

Всегда нужно помнить, что должно не просто только молиться, но молиться такъ, чтобы быть услышану. Ибо одна молитва недостаточна для полученія желаемаго, если мы не будемъ возсылать ее такъ, какъ угодно Богу.

Ибо тотъ, кто ныне обольщаетъ   насъ,   и   мерзкими   приманками   всемерно старается произвести въ насъ забвеніе о Благодетеле къ погибели душъ нашихъ, тогда сіе забвеніе наше обратитъ въ укоризну Господу, хвалясь нашею непокорностію и нашимъ отступничествомъ; потому что онъ не сотворилъ насъ и не умеръ за насъ, однакоже имелъ насъ своими последователями въ непокорности и нераденіи о заповедяхъ Божіихъ.

Молящемуся должно имѣть и видъ, и мысли, и чувство просителя.

Итакъ да будетъ молитва твоя кротка, тиха, съ лицемъ радушнымъ и доброжелательнымъ. Только такая молитва достойна слуха Царя небеснаго, достойна небесъ,—только такая есть языкъ ангельскій.

Приступая къ Богу, прося Его и умоляя, будемъ и ко врагамъ своимъ умилостивлять Его.

Почему многіе бываютъ не услышаны? Иногда потому что просятъ безполезнаго: въ такомъ случаѣ быть не услышаннымъ лучше, нежели быть услышаннымъ; а иногда потому, что просимъ нерадиво: въ такомъ случаѣ Богъ медленностію подаянія научаетъ насъ усердію къ молитвѣ. Богъ умѣетъ давать и знаетъ, когда дать и что дать.

Многіе входятъ въ церковь, прочитываютъ тысячи стиховъ, и выходятъ; но не помнятъ, что читали. Уста двигались, а слухъ не слыхалъ. Самъ ты не слышишь своей молитвы, а хочешь, чтобы Богъ слышалъ твою молитву?

Что говорятъ многіе?—Не слышу, что читается, не понимаю, что говорится. Но это потому и есть, что ты разговариваешь,  потому   что   шумишь,  потому   что   не приходишь съ душею, исполненною благоговѣнія.

Не понимаю, говоришь, что читается. Но потому самому и слѣдуетъ быть внимательнымъ, чтобы понять. Ты не понимаешь того, что говорится? Молись же, чтобы понять. Или лучше сказать,—невозможно, чтобы ты не понималъ всего; потому что многое и само собою понятно и ясно. Но хотя бы и всего не понималъ, и въ такомъ случаѣ слѣдуетъ тебѣ молчать, чтобы не изгнать слушающихъ внимательно и чтобы Богъ, видя твое молчаніе и благоговѣніе, сдѣлалъ неясное для тебя яснымъ.

Нѣкоторые разговариваютъ въ церкви, когда совершается молитва. 0 дерзость! Какъ же можемъ чаять спасенія?

Ибо мы составляемъ одну Церковь, стройно сочетанные члены одной главы; всѣ мы—одно тѣло; если одинъ какой нибудь членъ будетъ оставленъ въ пренебреженіи, то все тѣло пренебрегается и растлѣвается. Такъ безчинствомъ одного нарушается благочиніе всѣхъ.

Когда удержатся отъ пустословія разговаривающіе во время благословенія? Неужели они не стыдятся присутствующихъ? Неужели не боятся Бога? Для насъ не довольно душевной невнимательности, не довольно того, что молясь блуждаемъ мыслями повсюду; мы привносимъ еще смѣхъ и хохотъ.

Я преклонилъ, говоришь, колѣна; но умъ твой блуждалъ внѣ. Тѣло твое было внутрь церкви, а мысль внѣ ея. Уста говорили молитву, а умъ считалъ барыши, обдумывалъ сдѣлки и обмѣнъ товаровъ, обозрѣвалъ поля и прочія имѣнія, и велъ бесѣды съ друзьями.

Злый діаволъ, зная, сколь полезна для насъ молитва, наипаче нападаетъ помыслами во время ея. Часто праздно лежимъ мы на одрѣ, и никакихъ не имѣемъ помысловъ. Но пришли помолиться,—и помыслы безчисленны. Это врагъ хлопочетъ, чтобъ мы отошли отъ молитвы ни съ чѣмъ.

Если же языкъ будетъ произносить слова, а умъ внѣ будетъ влаяться, то домашнія   пересматривая   вещи,   то   торжищныя   воображая дѣла, то никакой не будетъ намъ пользы, а паче осужденіе.

Къ тѣмъ людямъ которые живя порочно надѣются обиліемъ словъ умолить Бога, смотри, что Онъ говоритъ: аще умножите моленіе, не услышу васъ: егда прострете руки, отвращу очи Мои отъ  васъ  (Ис.  1,  15).

Богъ слышитъ не безъ причины и тебя не слышитъ не напрасно и не случайно, но всегда смотритъ на дѣла. Если ты имѣешь дѣла, которыя могутъ ходатайствовать за тебя, то конечно будешь услышанъ.

Кто къ Богу любящему  правду,  приступаетъ   съ   правдою,  тотъ   не отойдетъ отъ Него ни съ чѣмъ: напротивъ кто приступаетъ къ Нему безъ ней, или осквернившись противоположными ей пороками, тотъ хотя бы просилъ тысячи разъ, не будетъ имѣть успѣха, потому что не имѣетъ съ собою того, что можетъ умолить Бога.

Но мы не знаемъ надлежаще, сколько пользы бываетъ отъ молитвы, потому что невнимательно молимся и молитвы совершаемъ, не какъ заповѣдалъ Богъ.

Не для того дана ночь, чтобы мы всю ее спали и бездействовали.

Сказалъ ты Ему свою нужду, сказалъ, о чемъ болишь душою? Не говори далее и того, какъ тебе помочь. Онъ Самъ лучше тебя знаетъ, что полезно тебе. Иные много говорятъ въ молитвахъ своихъ: Господи, дай мне здоровья, умножь достояніе мое, отмсти врагу моему. Это преисполнено всякаго неразумія.

Пожалей же себя, и загради входъ въ душу твою лукавому демону. Ничто такъ не преграждаетъ пути къ его на насъ находу, какъ прилежная и теплая молитва.

Увидевъ, что ты зеваешь и себе не внимаешь, онъ тотчасъ вскочитъ въ тебя, какъ въ пустое, оставленное жильцемъ, жилище.

Смотри, как бы под предлогом врачевания другого не стать тебе самому неисцеленным и не поставить преграды молитве твоей.

Смотри, действительно ли Богу предстоишь в молитве своей, или поддаешься соблазну человеческой похвалы и за ней охотишься под благовидным предлогом продолжительной молитвы.

Но говоришь: много разъ просилъ я, — и не получилъ просимаго.—Безъ сомненія не получилъ ты потому, что просилъ худо,—съ неверіемъ и разсеянно, или просилъ неполезнаго тебе. А если и полезного просилъ, то не имелъ постоянства.

Итакъ проси неотступно Бога о всемъ касающемся спасенія твоего и преуспянія въ добре, и непременно получишь. Но при семъ ведай, что ты и съ своей стороны долженъ делать все посильное; къ Богу же вопіять о помощи, чтобы Онъ былъ тебе помощникомъ. Ибо если кто по непостоянству самъ предается похотеніямъ (противнымъ заповедямъ), то Богъ не помогаетъ ему и не слушаетъ его молитвъ, потому что онъ предварительно сделалъ себя чуждымъ Бога чрезъ  грехъ.

Не должно доводить себя до того, чтобъ его осуждала въ чемъ-либо собственная совесть, и въ такомъ состояніи призывать Божію помощь.

Если будешь осуждаемъ совестію своею, какъ презритель заповедей Божіихъ, и если будешь стоять на молитве разсеянно, когда бы могъ стоять и неразсеянно, то не дерзай стоять предъ Богомъ, чтобы молитва твоя не обратилась въ грехъ.

Христіанинъ всякое действіе, маловажное и важное, долженъ соображать съ волею Божіею, и вместе хранить мысль о Томъ, Кто повелелъ такъ поступать. А кто въ деле своемъ нарушаетъ точность заповеди, тотъ очевидно, слабо памятуетъ о Боге.

Умъ остается въ праздности и безпечности отъ неверія въ присутствіе Бога, испытующаго сердца и утробы.

Если же оскудеваетъ въ душе благій помыслъ, то явно, что оскудеваетъ въ ней также и просвещеніе, не по оскуденію просвещающаго, но отъ дремоты того, что должно быть просвещено.

В своей молитве старайся не призывать проклятий на голову какого-либо человека, дабы не разрушить того, что строишь, и не сделать мерзкой молитву свою.

Не желай видеть чувственным образом ни Ангелов, ни Силы, ни Христа.Он увидит мечтания, что-нибудь ложное, а не истинное, по той причине, что сердце его нечисто.

Покушение тех, которые прежде времени взыскивают того, что бывает в своё время, и тщатся насильно протесниться в пристань бесстрастия, без должного к тому приготовления, святые отцы назвали умоисступлением. Ибо не знающему букв невозможно читать книг.

Христосъ молиться объ обижающихъ заповедалъ, а мы ковы сшиваемъ противъ нихъ, и, получивъ повеленіе—благословлять клянущихъ насъ, забрасываемъ ихъ тысячами проклятій.

Кто не молится и не имеетъ желанія наслаждаться частымъ беседованіемъ съ Богомъ, тотъ мертвъ, бездушенъ и непричастенъ ума. То самое, что онъ не любитъ молитвы и не почитаетъ смертію для души, если она не покланяется Богу, есть верный знакъ отсутствія въ немъ ума.

Душа, неимеющая возбужденія, подвигающаго къ молитве, находится въ горькомъ состояніи, мертва есть.

Бездерзновененъ есмь, стыдъ покрываетъ лице мое, — какъ могу приступить? Какъ могу отверзть уста на умоленіе? — говорятъ многіе грешники, больные діавольскимъ благоговеніемъ.

Первый опыт — о чем молиться

И вот таким образом может, кто желает, подняться от земли и взойти на небо: во-первых, нужно подвизаться умом и укротить страсти, во-вторых, упражняться в псалмопении, т. е. молиться устами, потому что, когда умалятся страсти, тогда молитва уже естественно доставляет удовольствие и сладость даже языку и вменяется в благоугодную пред Богом, в третьих, молится умно, – и в четвертых, восходить в созерцание.

Первое свойственно новоначальным, второе – преуспевающим, третье – подходящим к последним степеням преуспеяния, а четвертое – совершенным.

Посему, молясь, не вдругъ приступай къ прошению; въ противномъ случае самъ о своемъ произволеніи даешь всемъ знать, что молишься Богу, вынужденный потребностію.

Поэтому, начиная молитву, оставь себя самого, жену, детей, разстанься съ землею, минуй небо, оставь всякую тварь видимую и невидимую, и начни славословіемъ все Сотворшаго.

Когда же кончишь славословіе, по мере силъ твоихъ заимствованное изъ Писаній, и возсшлешь хвалу Богу, тогда начни со смиренномудріемъ   и   говори: недостоинъ я, Господи, говорить предъ Тобою. Такъ молись со страхомъ и смиренномудріемъ.

Когда же совершишь обе эти  части  славословія  и смиренномудрія,  тогда  проси уже, чего  долженъ  ты  просить, т.-е.  не  богатства, не славы земной, не здравія телеснаго, потому что Онъ самъ знаетъ, что полезно каждому: но, какъ повелено тебе, проси царствія Божія.

Концемъ моленія да будетъ полученіе просимаго. Тогда перестань, когда получишь; или лучше  и тогда  не переставай, но все продолжай молиться. Пока не получишь, молись, чтобъ получить;  а   когда   получишь,  молись   благодаря,   что получилъ.

Проси у Бога, чтобы далъ тебѣ придти въ мѣру вѣры. И если ощутишь въ душѣ своей наслажденіе сіе, то нечему уже будетъ отвратить тебя отъ Христа. 0 семъ молись нелѣностно, сего испрашивай съ горячностію, объ этомъ умоляй съ великимъ раченіемъ, пока не получишь.

Будемъ благодарить Бога всегда. Богъ ни въ чемъ нашемъ не имѣетъ нужды, а мы имѣемъ нужду во всемъ Его. Благодарѣніе Ему ничего не придаетъ, а насъ дѣлаетъ болѣе своими Ему.

Молитва «Отче наш»

Мы говорим: Отче наш! и тем, исповедуя Бога – Владыку вселенной своим Отцом, исповедуем вместе, что изъяты из состояния рабства и присвоены Богу в качестве усыновленных чад Его.

Присовокупляя же потом: Иже еси на небесех, изъявляем готовность всем отвращением отвращаться от привязанности к настоящей жизни земной, как страннической, и далеко отдаляющей нас от Отца нашего, а, напротив, с величайшим желанием стремиться к той области, в коей обитает Отец наш, и не позволять себе ничего такого, что, делая нас недостойными высокого всыновления, лишало бы нас, как незаконных детей, Отеческого наследия и подвергало всей строгости праведного суда Божия.

Достигши столь высокой степени сынов Божиих, мы должны гореть такой сыновнею к Богу любовью, чтоб уже не своих польз искать, но всем желанием желать славы Его – Отца своего, говоря Ему: да святится имя Твое, чем свидетельствуем, что всё наше желание и вся радость есть слава Отца нашего, – да славится, благоговейно чтится и поклоняемо бывает преславное имя Отца нашего.

Второе прошение очищенного ума есть прошение, да приидет Царствие Отца его, – или то, коим Христос царствует во Святых, когда по отъятии власти над нами у дьявола и изгнании из сердец наших страстей, Бог начинает господствовать в нас чрез благоухание добродетелей, – или то, которое в предопределенное время обещано всем вообще совершенным и чадам Божиим, когда скажет им Христос: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мiра (Мф. 25, 34).

Третье прошение, свойственное сынам: да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли, – что означает: да будут люди подобны Ангелам, – и как сии исполняют волю Божию на небе, так и все живущие на земле, да творят не свою, а Его волю; означает еще: да будет с нами в жизни всё по воле Твоей; Тебе предаем участь нашу, веруя, что Ты всё, – и счастье, и несчастье – устрояешь во благо нам, и более печешься о нашем спасении, нежели мы сами.

Далее: Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Насущный – над-сущный, – высший всех сущностей, – (каковым может быть только Хлеб, сшедший с небес). Когда говорится: днесь, показывается, что вчерашнее вкушение его недостаточно, если он также не будет преподан нам и ныне, – в убеждение нас такою каждодневною нужностью его во всякое время изливать сию молитву, так как нет дня, в который бы не нужно было укреплять сердце внутреннего нашего человека принятием и вкушением сего Хлеба.

И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. Милостивый Господь обещает нам прощение грехов наших, если сами мы покажем пример прощения братиям нашим: остави нам, якоже и мы оставляем. Очевидно, что в надежде на сию молитву, с дерзновением может просить себе прощения только тот, кто сам простил должникам своим. Кто же от всего сердца не отпустит согрешающему против него брату своему, тот сею молитвою будет испрашивать себе не помилование, а осуждение. Ибо если эта молитва его будет услышана, то, в соответствие примеру его, чтo иное должно последовать, как не гнев неумолимый и непременное определение наказания. Суд без милости не сотворшему милости (Иак. 2, 13).

И не введи нас во искушение. Приводя на память слова Ап. Иакова: блажен муж, иже претерпит искушение (Иак. 1, 12), сии слова молитвы мы должны разуметь не так: «не попусти нам когда-либо искуситься», но так: «не допусти нам быть побежденными в искушении». Искушаем был Иов, но не введен в искушение, ибо, при помощи Божией, не даде безумия Богу (Иов. 1, 22), и не осквернил уст своих богохульным ропотом, к чему хотел привлечь его искуситель. Искушаем был Авраам, искушаем был Иосиф, но ни тот, ни другой не введен был во искушение, ибо ни один не исполнил воли искусителя.

Но избави нас от лукаваго, – т.е. не попусти искуситься от дьявола сверх нашей силы, но сотвори со искушением и избытие, яко возмощи нам понести (1 Кор. 10, 13).

Паче всего, относительно молитвы, надлежит нам исполнять Евангельскую заповедь, чтоб мы молились Отцу небесному, вошедши в свою клеть и затворив двери.

Это и буквально исполнять следует, а паче духовно.

Внутри своей клети молимся, когда, сердце свое совершенно отвлекая от всех помыслов и забот, приносим молитвы свои Господу некоторым тайным образом и с дерзновением.

При запертых дверях молимся, когда с закрытыми устами, молча молимся Испытующему не словa, а сердцa.

В сокровенном месте молимся, когда только сердцем и внимательным умом приносим свои прошения Богу единому, так что и самые противные власти не могут узнать, о чём молимся.

Труд в молитве

Бог одного от нас требует, – того, чтоб сердце наше было очищаемо посредством внимания. А затем будет, по слову Апостола: «если корень свят, то явно святы и ветви и плод» (Рим. 11, 16).  Как этого достигнуть? Ищи и обрящешь. Удобнее сего достигнуть хождением пред Богом и молитвенным трудом, особенно хождением в церковь.

Так надлежит нам поступать и в отношении к духовному: прежде положим основание, т. е. станем хранить сердце и изгоним из него страсти, потом построим духовный дом, т. е. прогоним мятеж, воздвигаемый в нас злыми духами посредством внешних чувств и навыкнем пресекать сию брань, как можно скорее, и тогда же возложим и кровлю, т. е. совершенное отрешение от всего, чтоб всецело предаться Богу, – и тем закончим духовный дом свой во Христе Боге, Коему слава вовеки. Аминь.

Не желай того, что тебе кажется правильным, но желай того, что угодно Богу, – и будешь безмятежным и благодарным в молитве своей.

Кто переносит с молитвой удары невольных искушений, тот делается смиренным, благонадежным и опытным.

Радей о многом смиренномудрии и мужестве, и тогда нападки бесов не коснутся души твоей.

Во время таковых искушений пользуйся краткой и напряженной молитвой.

Отклоняй от себя все воспоминания, самые важнейшие, приходящие тебе во время молитвы, пренебрегай ими.

Не должно давать душе времени быть праздною отъ помышленія о Боге и о Божіихъ делахъ и дарахъ, также отъ исповеданія и благодаренія за все.

Почему, если кого безпокоитъ сей недугъ, то прекрасно онъ делаетъ, устраняясь и уединяясь въ молитве, пока не будетъ въ состояніи пріобрести навыкъ не обращать вниманія на похвалы людскія, а взирать только на Бога.

Чтеніе твое да будетъ въ невозмущаемой ничѣмъ тишинѣ: и будь свободенъ отъ многопопечительности о тѣлѣ и отъ житейскаго мятежа, чтобы ощутить въ душѣ своей при сладостномъ уразумѣніи, самый сладостный вкусъ, превосходящій всякое ощущеніе, и чтобы душа ощущала это по пребыванію своему въ томъ.

Ибо душѣ обычно скоро замѣнять одну бесѣду другою, разговоры съ людьми собесѣдованіемъ съ Богомъ, если постараемся показать малую рачительность. А чтобы замѣнить одно собесѣдованіе другимъ, занимайся чтеніемъ Писанія. Ибо когда станешь послѣ сего на молитву и на правило свое, то вмѣсто размышленія о томъ, что видѣлъ и слышалъ въ мірѣ, найдешь въ себѣ размышленіе о божественныхъ писаніяхъ, какое прочелъ, и симъ размышленіемъ приведется въ забвеніе, что памятовалося о мірскомъ, а такимъ образомъ умъ приходитъ въ чистоту.

Въ то время, когда Богъ внутренно приводитъ сердце твое въ умиленіе, непрестанно твори поклоны и колѣнопреклоненія.

Ничто  другое  въ подвижническихъ бореніяхъ не бываетъ такъ важно и трудно, и не возбуждаетъ такой зависти въ бѣсахъ, какъ если повергаетъ кто себя предъ крестомъ Христовымъ.

Въ какой мѣрѣ оставляетъ умъ попеченіе о всемъ видимомъ и озабочивается упованіемъ будущаго, въ такой же мѣрѣ утончается онъ и просвѣщается въ молитвѣ. Посему Господь прежде всего повелѣлъ взяться за нестяжательность, удалиться отъ мірскаго мятежа и отрѣшиться отъ  попеченія, общаго всѣмъ  людямъ. Отклоняетъ насъ Господь отъ всякаго такого попеченія, чтобы въ слѣдствіе сего возжелали мы собесѣдованіе съ единымъ Богомъ.

Но молитва имѣетъ еще нужду въ упражненіи, чтобъ умъ умудрился долговременнымъ пребываніемъ въ оной.   Послѣ   нестяжательности,   разрѣшающей   наши мысли отъ узъ, молитва требуетъ пребыванія въ оной; потому что съ продолженіемъ времени умъ снискиваетъ навыкъ къ упражненію, познаетъ какъ отражать отъ себя помыслъ, и долгимъ опытомъ научается тому, чего заимствовать не можетъ изъ инаго источника.

Если и во время самыхъ молитвъ врагъ будетъ влагать лукавыя мечтанія, душа да не перестаетъ молиться, и да не почитаетъ собственными своими произращеніями эти лукавыя всеянія врага, эти фантазіи неистощимаго въ козняхъ чудодея; но разсудивъ, что появленіе непотребныхъ мыслей бываетъ въ насъ по безотвязности изобретателя лукавства, темъ усиленнее да припадаетъ къ Богу, и да молитъ Его разсыпать лукавое средостеніе, воздвигаемое памятію неуместныхъ помысловъ, дабы стремленіемъ ума своего безпрепятственно всегда восходить къ Богу, не бывая пресекаемы нападеніями лукавыхъ воспоминаній.

Терпеливо пребывать въ молитве дотоле, пока Богъ, видя нашу твердость, не озаритъ насъ благодатію Духа, обращающею въ бегство наветника, очищающею и наполняющею божественнымъ светомъ умъ нашъ, и дающею помыслу нашему силу въ неволненной тишине служить Богу.

Ибо молитва угодников Божиих будетъ намъ, и пока живемъ, добрымъ помощникомъ въ жизни сей, и когда будемъ отходить отселе, послужитъ достаточнымъ напутствіемъ къ будущему веку.

Дошло до нас, что одному из святых, когда он молился, лукавый противоборствовал настолько, что стоило ему простереть руки, как лукавый преображался в льва и, встав прямо на задние лапы, поднимал передние, вонзая когти в бока подвижника и не отступая, в ожидании, что тот отпустит руки. Но святой никогда не ослаблял рук, не завершив обычной молитвы своей.

О другом духовном брате мы также читали, что когда он молился, ехидна подползла и вцепилась в ногу его. Но он опустил руки только тогда, когда завершил обычную молитву свою. И сей возлюбивший Бога паче себя не потерпел никакого вреда.

Другому боголюбивому [подвижнику], шедшему по пустыне и творившему мысленно молитву, предстали два Ангела и, встав по бокам, стали свершать путь с ним. Но он совсем не обратил внимания на них, дабы не потерпеть ущерба в лучшем. Ведь он помнил слова Апостола: Ни Ангелы, ни Начала, ни Силы... не могут отлучить нас от любви Христовой (Рим. 8:38-39).

Пребывай же въ молитве, и не допускай въ себе разлененія въ ней. Молитва много можетъ, возлюбленный; почему приступай къ ней, не какъ къ делу маловажному.

Сокрушимъ же сердце свое, смиримъ души свои, — и молиться будемъ какъ о себе, такъ и объ оскорбившихъ насъ. Богъ темъ паче внимаетъ и техъ паче прошеніе исполняетъ, которые молятся о врагахъ, которые незлопамятны, которые не возстаютъ противъ враговъ своихъ.

Какъ ленивая (не энергичная) душа, хоть много времени проведетъ въ покаяніи, ничего  особеннаго не сделаетъ и примиренія съ Богомъ не достигнетъ: такъ напротивъ душа возбужденная, пламенеющая ревностію и всесокрушенное являющая покаяніе, можетъ изгладить многихъ летъ грехи въ короткое время.

Усердная молитва есть свѣтъ ума и сердца, свѣтъ неугасаемый, непрестанный. Почему врагъ безчисленные помыслы, какъ облака пыли, ввѣваетъ въ умы наши и даже такое, о чемъ мы никогда не думали, собирая, вливаетъ въ души наши во время молитвы, спѣшитъ навѣять оттуда и отсюда безчисленные заботливые помыслы и не прежде отстаетъ отъ этого, какъ когда успѣетъ погасить занявшійся свѣтъ, погасивъ въ насъ всякую добрую память и помышленіе святое, дѣлаетъ изъ насъ коптящій свѣтильникъ: тогда въ молитвѣ лишь уста произносятъ слова пустыя.

Богъ не требуетъ отъ молящагося красоты рѣчи и искуснаго сложенія словъ, но душевной теплоты и усердія. Если онъ въ такомъ расположеніи изречетъ предъ Нимъ благоугодное Ему; то отойдетъ отъ Него, все получивъ.

Имѣй ты трезвенный умъ и ничто не помѣшаетъ тебѣ быть близъ Бога.

Часто не нужно бываетъ и голоса. Ибо, если и въ сердцѣ своемъ только изречешь Ему нужду свою и призовешь Его какъ должно, то и въ такомъ случаѣ Онъ услышитъ тебя.

Нѣтъ, этого одного недостаточно, а нужно присовокупить и нѣчто другое: непрестанныя молитвы, общеніе со святыми, сообразный постъ, постоянное воздержаніе, нудную непраздность,—и прежде всего страхъ Божій, памятованіе о будущемъ судѣ, о нестерпимыхъ мукахъ и обѣтованныхъ благахъ.

Плод молитвы

Но кто всеусердно прилежитъ молитве и сердца къ Богу устремленію, тотъ скоро уподобится ангелам и въ веденіи, и въ мудрости, и благородстве, и въ образе жизни.

Но не честь только, а и польза очень великая бываетъ для насъ отъ молитвы, даже прежде, чемъ получимъ просимое. Ибо вместе съ темъ, какъ возденетъ кто руки къ небу и призоветъ Бога, тотчасъ отстаетъ онъ отъ всехъ человеческихъ делъ и переносится мыслію въ будущую жизнь, и затемъ уже созерцаетъ только небесное, ничему, относящемуся къ настоящей жизни, не внимая во время молитвы, если молится усердно.

Движения, вследствие подвига, производимые в душе Божественным Духом, делают сердце тихостным и непрестанно побуждают его вопиять: Авва Отче!

Если хочешь научиться, как должно молиться, взирай на конец внимания, или и молитвы. Конец же сей есть умиление, сокрушение сердца, любовь к ближнему.

И, вообще, случаи, в которых Божия благодать пробуждает наши души от бесчувствия и сонливости, бесчисленны.

Поелику Бог есть сама благость, само милосердие и бездна благоволения, то кто вступит в единение с Ним, всяко сподобляется милосердия Его. Соединяются же с Ним стяжанием богоподобных добродетелей, сколь сие возможно, и богообщительною молитвою и молением.

Ибо уму, пока он страстен, невозможно соединиться с Богом. Почему, пока он таков бывает, молясь, не улучает он милости Божией.

Соответственно же сокрушению и умилению сподобляется он и милостивого утешения, и долгое пребывая время в сих чувствах со смирением, переустраивает наконец вожделетельную силу души.

Он придет к тебе, когда ты не ожидаешь Его, воздействует в тебе, когда ты признаешь себя вполне недостойным Его.

Всякая добродетель, Христа ради делаемая, дает блага Духа Святого, но молитва более всего приносит Духа Божия, и ее удобнее всего всякому исправлять.

Божественное действие – сперва показывает человеку грех его, растит в очах человека грех его, непрестанно держит страшный грех пред его очами, приводит душу в – самоосуждение, является ей падение наше, эту ужасную темную, глубокую пропасть погибели, в которую ниспал род наш согрешением нашего праотца; потом мало-помалу дарует сугубое внимание и сокрушение сердца при молитве.

Чем более вы видите себя неисправным и достойным всякого укора, тем более вы подвигаетесь вперед.

Если пріучишь себя молиться со тщаніемъ, то не будешь иметь нужды въ ученіи отъ равныхъ тебе рабовъ; потому что тогда самъ Богъ, безъ всякаго посредства, будетъ просвещать умъ твой.

Радуйтеся о Господе — не тому, что благоуспешны дела ваши, не тому, что наслаждаетесь телеснымъ здравіемъ, не тому, что поля ваши изобилуютъ всякими плодами; но тому, что имеете Господа, Который, такъ прекрасенъ, такъ благъ, такъ премудръ.

И эта вода, что из источника истекает, источник делает полным, а вода, что бьёт из сердца, и как бы сказать, приснодвижно движима бывает Духом, всего внутреннего человека исполняет божественной духовной росою, внешнего же делает огненным.

Ибо на столько молящийся удостоится услышан быть и получить просимое, на сколько будет верить, что Бог на него взирает и может исполнить его прошение. Ибо непреложно изречение нашего Господа: вся, елика аще молящеся прoсите, веруйте, яко приемлете: и будет вам (Мар. 11, 24).

При сем Слово Божие указывает немало причин способствующих услышанию молитвы. Так бывает услышиваема молитва, когда двое соглашаются молиться (Мф. 18, 19), – или когда кто молится с верою, хотя бы сия вера равнялась зерну горчичному (Мф. 17, 20), – или когда кто неотступно молится (Лук. 11, 8), – или когда с молитвою соединяют милостыню (Сир. 29, 15) и другие дела милосердия (Пс. 58, 6-9). Видите, сколькими способами снискивается благодать услышания молитвы; потому никто не падай в нечаяние при испрошении себе спасительных благ.

Если кто, водимый Святымъ и человеколюбивымъ Духомъ, не мечтая о самомъ себе, но уничижая себя, чтобы возвысить другихъ, возопіемъ духомъ, испрашивая чего либо великаго, и не произнесетъ ничего недостойнаго и низкаго, выражающего исканіе земнаго и мірскаго; то вопль сего просящаго услышанъ  будетъ  Господомъ.

Молитва в храме

Всякое место по сравненію съ домомъ Божіимъ есть селеніе грешниче.

Иной говоритъ: мы содержимъ церковь, службы у насъ идуть обычнымъ порядкомъ, мы собираемся и молимся. Чего еще?!—Все это хорошо; но не однимъ этимъ надо хвалиться, а тѣмъ, если отъ этого среди васъ возвышается благочестіе, если всякой разъ отходимъ изъ церкви  домой  съ  пользою,  собравъ болѣе или менѣе плодовъ.

Не малая добродѣтель, когда кто можетъ входить въ храмъ и, входя покланяться съ чистою совѣстію. Не въ томъ дѣло, чтобъ только войти въ храмъ и преклонить колѣна, но въ томъ, чтобы войти съ душею усердною и съ умомъ внимательнымъ, чтобы пребывать въ немъ не тѣломъ только, но и душею.

Божій домъ, исхищая входящихъ въ него отъ мятежа житейскихъ делъ, какъ отъ бури, даетъ имъ стоять въ великой тихости и безмятежности и слушать слово Божіе. Место сіе есть настроеніе къ добродетели, училище любомудрія, не во время только собранія, когда слушаются Писанія, предлагаются духовныя поученія, и предстоятъ почтеннейшіе отцы: но и во всякое другое время войди только въ преддверіе (нартикъ, паперть), и тотчасъ отложишь житейскія заботы. Войди внутрь и тотчасъ веяніе некое духовное обыметъ душу твою. Тишина, въ немъ царствующая, производитъ трепетъ отрезвляющій и располагаетъ любомудрствовать, возбуждаетъ умъ, отбиваетъ память о всемъ здешнемъ, и переноситъ тебя съ земли на небо.

Если же безъ богослуженія такая польза отъ присутствія здесь; то, когда слышится гласъ пророковъ, когда благовествуютъ Апостолы, когда Христосъ бываетъ посреде, когда Отецъ пріемлетъ бывающее здесь жертвоприношеніе, когда Духъ Святый исполняетъ духовнымъ веселіемъ, какими благами насытясь отыдутъ отсюда присущіе здесь! Отсутствующіе же какой потерпятъ ущербъ!

Но что и те, которые домашнія выставляютъ намъ дела и говорятъ о неотложныхъ тамъ надобностяхъ, не могутъ ожидать снисхожденія, когда однажды въ неделю будучи сюда призываемы, и тутъ духовное не хотятъ предпочитать земному.

Причины те точно уважительны; но когда Богъ зоветъ, цены не имеютъ. Всякая нужда должна отступать предъ Богопочтеніемъ. Почти Бога; потомъ обращай попеченіе и на другое.

Тогда какъ святые, находясь въ пещи, въ огне, во рве, среди зверей, въ тине, въ узилище, въ ранахъ, при безчисленныхъ боляхъ и страданіяхъ, ничего такого не выставляютъ въ извиненіе, но съ пламеннымъ усердіемъ проводятъ время въ молитвахъ и въ пеніи священныхъ песней, мы ни мало, ни много, не терпя ничего подобнаго сказанному, изъ-за небольшаго жара и пота, даемъ себе дерзость нерадеть о своемъ спасеніи, и оставя священное собраніе, блуждать вне.

Нетъ, нельзя, никакъ нельзя улучить какое либо прощеніе тому, кто столько нерадивъ и безпеченъ, хотя бы онъ неисчетныя выставлялъ житейскія нужды. Ктому же не знаешь разве, что если ты, пришедши сюда, поклонишься Богу и пробудешь здесь всю службу, то дела, которыя у тебя на рукахъ, потекутъ благоуспешнее? Житейскія у тебя есть заботы. Но для того и спеши сюда, чтобы, Божіе стяжавъ благоволеніе ради молитвеннаго здесь пребыванія, выдти отсюда съ благонадежіемъ на успехъ, чтобы Бога возъиметь споспешникомъ себе въ борьбе съ затрудненіями, чтобъ, въ силу вспомоществованія вышнею десницею сделаться необоримымъ для демоновъ.

Если сподобишься здесь отеческихъ (іереевъ) молитвъ, если причастишься силы общей молитвы, если послушаешь словесъ Божественныхъ, если привлечешь Божію помощь, если такими огражденный оружіями, выйдешь отсюда; то самъ діаволъ даже воззреть на тебе не возможетъ, а не только люди злые, у которыхъ только и заботы, какъ бы кого искусить и оклеветать.

Когда молимся, тогда наипаче нападаетъ на насъ злобный къ намъ діаволъ. Видитъ онъ величайшую намъ пользу отъ молитвы; почему всячески ухитряется сдѣлать, чтобъ мы воротились отсюда изъ церкви домой съ пустыми руками. Знаетъ онъ, добрѣ знаетъ, что если пришедшіе въ храмъ приступятъ къ Богу съ трезвенною молитвою, выскажутъ грѣхи свои и теплою сокрушатся о томъ душею, то отойдутъ отсюда, получивъ полное прощеніе: человѣколюбивъ бо есть Богъ. Почему предупреждаетъ отвести ихъ чѣмъ либо отъ молитвы, чтобъ они ничего и не получили. И это дѣлаетъ онъ, не насилуя, но мечтаніями пріятными развлекая умъ и чрезъ то наводя лѣность къ молитвѣ.

Многіе говорятъ: когда бываемъ здѣсь въ храмѣ, и слышанное принимаемъ къ сердцу, тогда приходимъ въ себя; а какъ скоро удалимся отсюда, становимся опять другими, и огнь ревности въ насъ гаснетъ. Чѣмъ же предотвратить сіе? Устраненіемъ того, отъ чего это происходитъ. А отъ чего оно происходитъ? Отъ того, что, по выходѣ отсюда, занимаемся, чѣмъ не должно, и проводимъ время съ худыми людьми.

По выходѣ изъ церкви не слѣдуетъ намъ приниматься за дѣла, непристойныя церкви, но, пришедши домой, надобно, взять книгу Писаній, и вмѣстѣ съ женою и дѣтьми привести на память, что было говорено, потомъ уже приступать къ дѣламъ житейскимъ.

Сдѣлался ли кто лучше, бывая такъ многократно въ церкви? Вотъ о чемъ надо заботиться.

Когда бываете вы въ церковныхъ собраніяхъ, къ вамъ бесѣдуютъ Пророки, Евангелисты, Апостолы,—и всѣ они предлагаютъ вамъ спасительные догматы и убѣждаютъ къ исправленію нравовъ. Что же? Насколько уроки сіи вошли въ вашу жизнь?, а вы какую пріобрѣтаете пользу отъ пребыванія въ церкви? Или вы считаете верхомъ благочестія одно хожденіе въ церковь?! Нѣтъ,— этого мало.

Радуюсь тому, что вы часто бываете въ церкви; но прошу и умоляю, старайтесь не о томъ только, чтобы приходить въ церковь, но чтобы и отходить домой, получивъ какое-либо врачество противъ своихъ страстей.

Въ древности всѣ сходились и пѣли вмѣстѣ: это мы дѣлаемъ и нынѣ; но тогда во всѣхъ бѣ сердце и душа едина (Дѣян. 4, 32), а нынѣ даже въ одной душѣ не видно такого согласія, но вездѣ—великая брань.

Церковь — не лавка, не торжище, но мѣсто Ангеловъ, мѣсто Архангеловъ, царство Божіе, самое небо. Еслибы кто-нибудь отверзъ небо и ввелъ тебя въ него, то ты не осмѣлился бы разговаривать, хотя бы увидѣлъ отца, хотя бы брата: такъ точно и здѣсь не должно ни о чемъ говоритъ: ибо здѣсь—небо. Коли не вѣришь, то посмотри на эту трапезу, вспомни, для Кого и для чего она поставлена: помысли, Кто приходитъ сюда,—и страшись даже прежде того времени.

Будемъ тщательно собираться въ церковь на молитву и молиться другъ за друга. Дѣлая сіе, мы и заповѣдь исполнимъ (Іак. 5, 16), и въ любви преуспѣемъ, и научимся усерднее благодарить Бога. Ибо кто за благодѣянія, другимъ оказанныя, благодаритъ Бога: тотъ тѣмъ паче за свои будетъ благодарить Его.

После того, какъ ниспалъ человекъ въ грехъ, а чрезъ грехъ въ смерть и во все, что достойно смерти, — не презрелъ его, но сперва далъ ему законъ, для охраненія его и попеченія о немъ приставилъ Ангеловъ, для обличенія порока и наученія добродетели посылалъ пророковъ, порочныя стремленія пресекалъ угрозами, усердіе къ добрымъ деламъ возбуждалъ обетованіями,— а потомъ, когда мы и при всехъ такихъ пособіяхъ, оказались неисправимыми, благоволилъ воззвать насъ отъ смерти и оживотворить въ Господе нашемъ Іисусе Христе предивнымъ некіимъ домостроительствомъ.

Сего ради все: и лица священного сана, и миряне, и монахи, восстав от сна, прежде всего должны воспоминать о Христе и об Нём помыслить, принося Ему сие первомыслие, как жертву, яко Им спасённые, Его имя носящие, в Него облекшиеся во святом крещении, Им запечатлённые во святом миропомазании, Его Тела и Крови причащающиеся и чрез то членами Его делающиеся, и храмом, и живущим Его в себе имеющие.

В священном месте молитвы молись не как фарисей, но как мытарь (Лк. 18:10-14), дабы и тебе быть оправданным Господом.

Почему надобно молиться с глубоким молчанием не для того только, чтоб предстоящих братий не отклонять от молитвы и не возмущать из молитвенных чувств своим шепотом или возгласами, но и для того, чтоб от самых врагов наших, наветующих нам, особенно когда молимся, укрылось намерение (предмет) нашей молитвы.

Когда вижу кого ненасытно емлющимся за богослуженіе и лишеніе частой молитвы почитающимъ однимъ изъ величайшихъ потерь и ущербовъ, то удостоверяюсь, что онъ есть верный подвижникъ всякой добродетели, есть храмъ Божій.

Поклонитеся Господеви во дворе святемъ Его (Пс. 28, 2). Дворъ Господа —  святая церковъ. Надобно покланяться Господу не вне святаго двора сего, но находясь внутри его, чтобъ оставаясь вне и увлекаясь внешнимъ, не превратить въ ничто пребыванія своего во дворе Господа. Ибо многіе по наружности стоятъ на молитве, но не суть во дворе, потому что мысль ихъ носится туда и сюда, и умъ развлеченъ суетною заботою.

Кто въ храме Божіемъ, тотъ не злословитъ, и не слова о суете и срамныхъ вещахъ износитъ изъ устъ, но въ храме Его всякій глаголетъ славу. Здесь стоятъ св. Ангелы и записываютъ твои слова; здесь самъ Господь,— и назираетъ расположеніе   входящихъ.   Молитва   каждаго   открыта предъ Богомъ: Ему открыто, кто по расположенію, кто разумно проситъ небеснаго, кто только для вида, одними краями устъ, выговариваетъ слова, и сердце его далеко отстоитъ отъ Бога, кто хоть и молится, но проситъ лишь здоровья телеснаго, богатства вещественнаго, славы человеческой.

Въ храме же Божіемъ надлежитъ преимущественно глаголать славу Божію.

В церкви на молитве стоять полезно с закрытыми очами во внутреннем внимании; открывать же очи разве тогда, когда уныешь или сон будет отягощать тебя и склонять к дреманию; тогда очи обращать должно на образ и на горящую пред ним свечу.

Всякая тварь, и молчащая и говорящая, и премірная и земная, славитъ Создавшаго. А жалкіе люди, оставя домы и стекшись въ храмы, не приклоняютъ слуха къ словесамъ Божіимъ, не исполняютъ долга естества (славословить), не скорбятъ, что состоятъ подъ властію греха, не сокрушаются воспоминая о грехахъ, не трепещутъ суда; но съ улыбкою простирая другъ къ другу руки, домъ молитвъ делаютъ местомъ длинныхъ беседъ.

А ты не только не глаголешь славы, но и другому служишь препятствіемъ, обращая его вниманіе на себя, и своимъ шумомъ заглушая ученіе Духа. Смотри, какъ бы вместо полученія награды за славословіе, не выдти тебе отсюда осужденнымъ вместе съ хулящими имя Божіе.

Нужды телесныя соразмеряй съ часами молитвъ, и приготовься не слушаться помысла, который отвлекаетъ тебя отъ общаго молитвословія. Ибо у діавола въ обычае—въ часы молитвы, подъ предлогомъ благовидной конечно причины, побуждать насъ къ отлучке, чтобы благовидно отвлечь насъ отъ молитвы.

Ибо здесь есть нечто большее, какъ-то: единомысліе, согласіе, союзъ любви и молитвы іереевъ. Іереи для того и поставлены предстоять въ собраніяхъ, чтобъ слабешія сами но себе молитвы народа, бывъ подьяты ихъ сильнейшими молитвами, вместе съ ними восходили на небеса.
Ктому же что пользы отъ проповеди, когда съ нею не соединяется молитва? Прежде молитва,—а потомъ слово.

согласная многихъ молитва великую имеетъ у Него силу.

Да прилежимъ усердной молитве трезвенною мыслію и бодренною душею (это въ храме, на литургіи).—Діаволъ, видя, какъ пламенна и возбужденна душа твоя въ молитве, пойметъ, что путь къ помысламъ твоимъ для него непроходенъ.

Итакъ, принимая участіе въ сихъ священныхъ и таинственныхъ песняхъ, никто не стой здесь съ распущеннымъ вниманіемъ и разслабшимъ усердіемъ, никто въ это время не держи житейскихъ помысловъ, но изгнавъ все земное изъ ума, и всецело перенесшись на небо, такъ возноси всесвятую песнь Богу славы и величія, какъ бы ты стоялъ близъ самаго престола славы, обруку съ Серафимами.

Правость и чистоту жизни ничто такъ не можетъ установить и утвердить, какъ частое бываніе здесь въ храме, и усердное слушаніе Слова Божія. Ибо что пища для тела, то для души наученіе божественными словесами.

Всякому другому делу и занятію будемъ предпочитать пребываніе здесь (въ храме. Ибо скажи мне, что можешь ты пріобресть такого, что могло бы равняться вреду и для тебя и для дома твоего отъ оставленія церковнаго собранія? Хотя бы ты нашелъ сокровищницу, всю биткомъ наполненную золотомъ, и ради того не пришелъ сюда,—все большій потерпишь ты вредъ,—настолько большій, насколько духовное ценнее чувственнаго.

Двоякій получаемъ мы плодъ отъ быванія на церковныхъ собраніяхъ. Не то только бываетъ плодомъ сего, что мы души свои напаяемъ божественными словесами, но   еще   и   то,   что   мы   чрезъ   то   враговъ   своихъ покрываемъ крайнимъ стыдомъ, а братьямъ нашимъ доставляемъ утешеніе и оживленіе.—Ибо когда, подошедши къ симъ священнымъ дверямъ, увидитъ кто, что собравшихся немного, тотчасъ охлаждается и въ томъ усердіи ко храму, какое имелъ, поддается припадкамъ разлененія и разслабши совсемъ, удаляется прочь отъ церкви; а когда увидитъ, что отвсюду со всемъ усердіемъ спешатъ въ церковь и стекаются на служеніе Богу, тогда, хотябы  онъ былъ самый нерадивый и беспечный, это виденіе усердныхъ возжигаетъ и въ немъ равное усердіе.

До последней молитвы будь на богослуженіи, почитая великимъ ущербомъ оставить молитву. Ибо если, вкушая пищу для подкрепленія своей плоти, остаешься безвыходно за трапезой, пока не удовлетворишь потребности, и безъ большой необходимости не легко выйдешь изъ-за стола: то не темъ ли паче долженъ ты до конца оставаться во время духовнаго питанія и укреплять душу молитвою?

Я не говорю: будь целый день въ церкви. Но подари мне два часа дня, а прочіе удержи за собою. Но и эти два часа не мне ты подаришь, а себе,—чтобъ утешиться молитвою отцевъ, чтобъ преисполниться благословеніями ихъ, чтобъ выдти отсюда обезопашеннымъ всесторонне, чтобъ, облекшись здесь во всеоружіе духовное, стать недозязаемымъ и неодолимымъ для діавола.

Такія здесь блага на трапезе (Господней), въ слышаніи (слова Божія и поученій), въ благословеніяхъ, въ молитвахъ, во взаимнообщеніи: а ты въ другія обращаешь очи свои места собраній?

Мы (священнослужители) ответны  за спасеніе васъ здесь присущихъ, а вы—за спасеніе отсутствующихъ. Намъ нельзя вести съ ними беседу лицемъ къ лицу: будемъ вести ее чрезъ васъ, чрезъ ваше ихъ наученіе. Мостомъ некіимъ да будетъ для насъ къ нимъ ваша любовь. Сделайте, чтобъ слова наши чрезъ вашъ языкъ перешли въ ихъ слухъ.

Ибо и когда сидимъ за рукодельемъ, и когда ходимъ, и когда пищу принимаемъ, и когда пьемъ, всегда умомъ можемъ молиться.

Теломъ будемъ работать, а душею молиться. Внешнiй нашъ человекъ пусть исполняетъ свои телесныя делa, а внутреннiй весь пусть будетъ посвящаемъ на служенiе Богу.

Телесно обращаешься съ людьми, а умно беседуешь съ Богомъ.

Ангелы не имеютъ чувственнаго гласа, но умомъ приносятъ Богу непрестанное славословiе. Въ этомъ состоитъ все дело ихъ и этому посвящается вся жизнь ихъ.

По любви сей стараться всегда помнить Его; и кроме того иметь определённое время творить молитву Его по силе своей.

Молитвенное правило

Читание молитв, стояние на молитве и поклоны составляют лишь молитвенное стояние, а молитва, собственно, идет из сердца.

Ибо чтo прежде молитвенного часа восприняла в себя душа наша, то необходимо приходит нам на мысль и во время молитвы, бывая вносимо туда рукой воспоминания.

Положите – не то и то вычитывать, а простоять на читательном молитвословии четверть часа, полчаса, час... сколько обычно выстаиваете... и затем не заботьтесь, что сколько прочитаете молитв, – а как пришло время, если нет охоты стоять далее, переставайте читать. Положив это, однако ж, на часы не посматривайте, а так становитесь, чтобы стоять без конца: мысль и не будет забегать вперед.

Как только вспадёт что на сердце, тотчас останавливайтесь читать и кладите поклоны. Это последнее правило – самое нужное и самое необходимое для воспитания духа молитвенного. Если какое иное чувство займет очень, вы и будьте с ним и кладите поклоны, а чтение оставьте так до самого конца положенного времени.

Правило – не существенная часть молитвы, а есть только внешняя её сторона.

Относительно правила я так думаю: какое не избери кто себе, всякое хорошо, коль скоро держит душу в благоговеинстве пред Богом.

Не должно пренебрегать установленныя времена молитвъ, потому что каждое изъ нихъ особеннымъ образомъ  напоминаетъ  о  благахъ, подаваемыхъ  отъ  Бога.

Такъ не должно пренебрегать утра, чтобы первыя движенія души и ума посвящаемы были Богу.

И въ третій часъ должно вставать  на  молитву, воспоминая  даръ  Духа, данный  въ третій часъ Апостоламъ, чтобы  и  намъ  сделаться достойными принятія святыни, и испросить у Духа руководства и ученія на пользу.

Въ  шестый  же часъ  признали  мы  необходимымъ  въ подраженіе святымъ молиться, говоря: вечеръ, и заутра, и полудне повемъ и возвещу, и услышитъ гласъ мой (Пс.  54,  18),  а чтобъ  избавиться  и  беса  полуденнаго, читая вместе и девяностый псаломъ.

А по окончаніи дня нужны какъ благодареніе за то, что въ день сей дано  намъ,  или  благоуспешно  нами  исполнено,  такъ исповеданіе въ томъ, что, чего мы не выполнили, произвольно ли было наше прегрешеніе, или непроизвольно, или даже тайно, состояло ли оно въ словахъ, или въ делахъ,  или   заключалось   въ   самомъ   сердце.

Когда намереваемся   беседовать   съ   Богомъ, надо  бегать   шума   и молвы житейскихъ, и удаляться въ пусто место, приспособляя притомъ къ молитве не место только, но и время.

Молитвы, изъ глубины сердца возсылаемыя, будучи тамъ укоренены, безопасно простираются горе, никакимъ прираженіемъ помысловъ не бывъ уклоняемы отъ сего направленія.

Но и каждочастно надо приносить некую молитву Богу, ровнымъ теченіемъ проводя время дня.

Большую часть ночи надо проводить въ молитве, и съ великимъ страхомъ преклоняя колена усердно внимать молитве, блаженными себя имея, что служимъ единому истинному Богу.

Съ какою надеждою погрузишься ты въ мракъ ночи? Какіе чаешь встретить сны, не оградивъ себя молитвами, но предавшись сну не огражденнымъ? Презренъ будешь ты (за безмолитвіе) и удобоемлемъ для злейшихъ демоновъ, которые всегда вертятся вокругъ насъ, выжидая время, когда кто остается обнаженнымъ отъ покрова молитвеннаго, чтобы захватить насъ и восхитить внезапно.

Ночь не вся да будетъ у тебя уделомъ сна,—не попускай, чтобы отъ соннаго безчувствія сделалась безполезною половина жизни; напротивъ, ночное время да разделится у тебя на сонъ и на молитву.

Уныніе (скучаніе на правилѣ) раждается отъ паренія ума, а пареніе ума отъ праздности, чтенія (многаго, безъ разбору) и суетныхъ бесѣдъ, или отъ пресыщенія чрева.

Когда пожелаешь стать на службу (бдѣнія), возведи внутренній взоръ ко Господу, и съ печалію умоляй Его укрѣпить немощь твою, чтобы  стихословіе твое и мысли сердца твоего содѣлались благоугодными святой Его волѣ.

Ни стояніе, ни стихословіе однихъ псалмовъ, не есть всецѣлое бдѣніе. Совершаютъ его разно: иной всю ночь проводить въ псалмахъ, другой въ покаяніи, въ молитвахъ умиленныхъ и земныхъ поклонахъ, а иной въ слезахъ и рыданіяхъ о своихъ грѣхопаденіяхъ.

Объ одномъ изъ нашихъ отцевъ говорятъ, что сорокъ лѣтъ молитву его составляла одна рѣчь: „азъ, яко человѣкъ, согрѣшихъ; Ты же, яко Богъ, щедръ, помилуй мя." И отцы слышали, какъ онъ съ печалію твердилъ этотъ стихъ, а между тѣмъ плакалъ и не умолкалъ; и сія одна молитва замѣняла у него службу днемъ и ночью.

Совершай еще и тайныя молитвы, которыя Богъ видитъ въ тайне, и за которыя воздастъ тебе яве.

Вся жизнь да будетъ временемъ молитвы. Но по-елику напряженности псалмопенія и коленопреклоненія надобно давать отдыхъ некоторыми перерывами: то всего более должно соображаться съ теми часами, которые употребляемы были на  молитву святыми въ образецъ намъ.

К большинству молящихся из нас, кажется, ничего вернее нельзя применить, как то, что некогда сказал Господь в обличение фарисеев: “Приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но напрасно чтут Меня” (Мф 15, 8-9).

Все молитвословия назначены для того, чтобы чувства питать, и коль скоро не питают, то они попусту.

Можно все слова проговорить и все поклоны промахать, а о Боге совсем не вспомнить, или вспомнить кое-как, с рассеянной мыслью и блужданием ума.

Со страхом и трепетом надо совершать дело Божие – это и имейте в виду. Всячески старайтесь, чтобы где слова, там и ум был.

Главное же дело есть –  молитва ума и сердца к Богу, возносимая со славословием, благодарением и прошением и, наконец, с преданием Господу всецело.

Не прежде вкушать отъ трапезы, какъ по возблагодареніи создавшаго плоды Бога.

Воставъ съ одра, надлежитъ намъ всегда упреждать восходъ солнца служеніемъ Богу, и къ трапезе приступая надо молиться, равно какъ и отходя ко сну.

Посему я и умоляю васъ: почаще в храм приходить и тщательно внимать тому, что читается здѣсь изъ божественныхъ Писаній, и не только здѣсь внимать Писаніямъ, но и дома брать въ руки священныя книги и усердно усвоять себѣ прочитываемое. Ибо великая отсюда произойдетъ польза.

Будемъ пріучать себя къ тому, чтобъ прилѣпиться къ молитвѣ,—и молиться и днемъ и ночью, особенно ночью, когда никто не докучаетъ дѣлами, когда улегаются помыслы, когда вокругъ все безмолвствуетъ, и умъ полную имѣетъ свободу возноситься ко Врачу душъ.

Помышляющій о молитвѣ послѣ трапезы не станетъ много пить и не допуститъ себя до опьяненія, не станетъ и ѣсть много и не допуститъ себя до пресыщенія. Ожиданіе, что надо будетъ молиться послѣ трапезы, будетъ у него уздою для помысловъ, чтобъ въ мѣру касаться всего предлежащаго: а это и для души и для тѣла будетъ великимъ благомъ.

Трапеза, молитвою начинающаяся и молитвою преемлемая, никогда не оскудѣетъ, но обильнее источника всякое намъ доставитъ благо.

Думающій  послѣ  трапезы   обратиться  къ  молитвѣ   не дерзнетъ во время трапезы сказать что либо неумѣстное, и, если скажетъ, тотчасъ опомнится и раскается. Посему должно и приступая къ трапезѣ, и окончивъ ее, молиться Богу и благодарить Его.

Псалмопение

Увеселяйся псалмопѣніемъ и прославленіемъ Бога.

Не устами только заповѣдуетъ пѣть, но и сердцемъ: ибо это собственно и значитъ пѣть Богу, а то—воздуху, такъ какъ голосъ разливается въ воздухѣ.

Всѣмъ сердцемъ внимай псалмопѣнію и чтенію божественныхъ писаній.

Псаломъ да будетъ непрестанно въ устахъ твоихъ; уста да поютъ, а умъ да молится.

Призываемое имя Божіе  прогоняетъ   бѣсовъ,  освящаетъ  псалмопѣвца. 

Псаломъ—тишина души, онъ вознаграждаетъ миромъ.

Псаломъ—привлеченіе Ангельской помощи, оружіе противъ страха нощнаго, успокоеніе отъ дневныхъ трудовъ.

Псаломъ и изъ каменнаго сердца вызываетъ слезы.

Псаломъ— дѣло Ангеловъ, небесное жительство, духовное кадило.

Псаломъ, радость боголюбцевъ: онъ напоминаетъ судъ, возбуждаетъ душу къ Богу, сликовствуетъ съ Ангелами.

Гдѣ псаломъ съ сокрушеніемъ, тамъ и Богъ съ Ангелами.

Но какъ намъ, человѣкамъ сущимъ, обычно охлаждаться, то когда, по прошествіи двухъ или трехъ часовъ послѣ молитвы, замѣтишь, что породившаяся въ тебѣ теплота начинаетъ мало по малу разсѣяваться и слабѣть,—прибѣгай скорѣе опять къ молитвѣ и согрѣй охлаждающееся твое сердце. Если  будешь  такъ  дѣлать  въ  продолженіе  всего дня, согрѣваясь частыми молитвами чрезъ удобные промежутки, то не дашь діаволу повода или доступа къ своимъ помысламъ. Если будешь такъ поступать, то какіе бы вѣтры ни подули противъ тебя,—искушенія, скорби, непріятныя помышленія, и что бы то ни было тяжелое,—не возмогутъ они повалить и разрушить дома твоего, частыми молитвами тако крѣпко связуемаго.

У тебя есть псаломъ, есть пророчество, есть Евангельскія заповеди и Апостольскія проповееди. Пусть поетъ языкъ; пусть умъ изыскиваетъ мысль сказаннаго, чтобы воспеть тебе духомъ, воспеть же и умомъ. Богъ не требуетъ славы, но хочетъ, чтобы ты сталъ достоинъ прославленія.

Сколь многіе пришли сюда — такіе, которые скрываютъ въ сердце неправду? Такіе не могутъ петь, какъ должно. Они представляютъ себя поющими, но не поютъ въ действительности: ибо Псаломъ приглашаетъ къ песнопенію преподобнаго. Не можеетъ древо зло плоды добры творити, и порочное сердце износить изъ себя слова жизни (духовной). Очистите сердца, чтобы плодоносить духовное, и тогда, ставъ преподобными, возможете петь Господу разумно.

Молись кротко и невозмутимо, пой псалмы разумно (Пс. 46:8) и благозвучно – тогда будешь, как молодой орел, взмывающий в высоту.

Псалмопение усыпляет страсти и успокаивает невоздержанность тела; а молитва приготавливает ум осуществлять то действие, которое ему свойственно.

Посему, если у кого душа такъ чувствительна къ силе каждаго слова, какъ вкусъ чувствителенъ къ качеству  каждой  снеди;  то  онъ  исполнилъ  заповедь, которая говоритъ: пойте разумно.

Но если случится кому быть нагу отъ покрова молитвеннаго, такого восхитивъ демоны увлекаютъ ко грехамъ и злодеяніямъ. Боясь сего, будемъ всегда ограждать себя молитвами и песнопеніями.

Во время молитвы подобаетъ намъ забывать свое человеческое  естество,  и  объемлясь  теплымъ  къ  Богу устремленіемъ, въ союзе съ благоговейнымъ страхомъ, ничего не видеть изъ сущаго долу, но думать, что стоимъ среди  Ангеловъ   и   одинаковую   съ   ними   совершаемъ службу Богу всевышнему.

Все другія принадлежности у насъ и Ангеловъ,— какъ-то: природа, образъ бытія, мудрость, веденіе, и все, чего бы ты ни коснулся, —различны: а молитва есть общее дело—Ангеловъ вместе и человековъ,—и въ этомъ отношеніи ничего неетъ посреде ихъ и насъ (одинъ хоръ).

Если,  когда  отправляешь  службу  (бдѣніе), помыслъ заговоритъ въ тебѣ и станетъ тебѣ нашептывать: поспѣши нѣсколько; не пріобщайся къ сему помыслу. А если сильнѣе будетъ безпокоить тебя этимъ, то воротись тотчасъ назадъ на одну славу, или на сколько хочешь, и каждый стихъ, заключающій въ себѣ видъ молитвы, съ размышленіемъ   повторяй   многократно.  Если   и   опять будетъ   смущать   и   стѣснять   тебя   помыслъ,   оставь стихословіе, и клади поклоны, сказавъ: я взялся не массу словъ отмѣрять, а Богу молиться

Одинъ святый старецъ, имѣвшій обыкновеніе нерѣдко проводить ночи въ бдѣніи, говорилъ: „если какую ночь провожу всю въ бдѣніи до утра, и засыпаю съ псалмопѣніемъ; то, по пробужденіи отъ сна, въ день этотъ бываю какъ бы человѣкомъ не принадлежащимъ къ міру сему: никакіе земные помыслы не приходятъ мнѣ на сердце, и не имѣю нужду въ опредѣленныхъ правилахъ, но цѣлый день тотъ бываю въ изумленіи.

Хочешь ли наслаждаться стихословіемъ во время службы своей?—Да углубляется умъ твой въ изученіе словесъ Духа (напередъ заучи псалмы на память, обсуди ихъ и прочувствуй), пока душа твоя удивленіемъ къ домостроительству не возбудится къ высокимъ ихъ разумѣ-ніямъ, и чрезъ это неподвигнется къ славословію, или къполезной печали. И если есть что для молитвы, усвой это себѣ.

Затѣмъ при стихословіи псалмопѣнія твоего (припоминай обслѣдованное и прочувствованное) не будь какбы заимствующимъ слова у другаго; но какъ самъ отъ себя произноси слово прошенія твоего съ умиленіемъ и разсудительнымъ разумѣніемъ, какъ истинно понимающій дѣло свое. При семъ надобно совершенно отложить въ сторону количество стихословія и оставить громогласіе.

Не называй праздностію продолжительность молитвы невысокопарной, собранной и долгой, потому что оставилъ ты при этомъ псалмы. Но паче упражненія въ стихословіи возлюби на молитвѣ поклоны. Молитва, когда подаетъ тебѣ руку, замѣняетъ собою Божію службу.

Когда во время службы (молитвеннаго правила) дано тебѣ будетъ дарованіе слезъ, услажденіе ими не называй праздностію въ молитвѣ: потому что благодать слезъ есть полнота молитвы.

Въ то время, какъ умъ твой разсѣянъ, паче молитвы занимайся чтеніемъ. Но не всякое писаніе полезно. Если можно, чтеніе предпосылай стоянію; ибо чтеніѣ источникъ чистой молитвы.

Ни подъ какимъ видомъ (во время псалмопѣнія) не предавайся  небрежности  (о  немъ),  трезвись  же  отъ паренія ума: ибо псалмопѣніе (безъ паренія ума) корень житія. Впрочемъ знай и то, что дѣла тѣлесныя много полезнѣе стихословія, совершаемаго съ пареніемъ ума. А печаль умная превосходитъ и тѣлесный трудъ.

Всякая молитва, которую совершаемъ ночью, да будетъ въ очахъ твоихъ досточестнѣе всѣхъ дневныхъ дѣланій. Не обременяй чрева своего, чтобы не помутился умъ твой, и не быть тебѣ въ смятеніи отъ паренія мысли, когда встанешь ночью, и не разслабли члены твои и тебѣ самому не оказаться исполненнымъ женскаго разслабленія, а сверхъ сего, чтобы душа твоя не омрачилась, и не стали потемненными понятія твои, и чтобы, по причинѣ омраченія, не придти тебѣ въ совершенное безсиліе собрать ихъ во едино для стихословія, и чтобы не попортился въ тебѣ вкусъ ко всему, и не перестало услаждать тебя стихословіе псалмопѣнія, тогда какъ умъ при легкости и свѣтлости мысли, съ удовольствіемъ обыкновенно вкушаетъ его разнообразіе. Ибо когда возмущено ночное благочиніе, тогда и въ дневномъ дѣланіи умъ бываетъ смущенъ, и ходитъ въ омраченіи, и не услаждается, по обычаю, чтеніемъ. Удовольствіе, подаваемое подвижникамъ днемъ, истекаетъ въ чистомъ умѣ отъ свѣта ночнаго дѣланія.

Остерегайся, чтобы не изнемогло слишкомъ тѣло твое, и отъ того не усилилось противъ тебя небреженіе, и неохладило душу твою. Всякому надлежитъ какъ бы на вѣсахъ взвешивать житіе свое. Въ то время, когда насыщаешься, остерегайся давать себѣ и въ маломъ свободу.

Какие бывают молитвы

Всякий иначе молится, когда весел; иначе, когда обременен печалью или нечаянием; иначе, когда процветает в духовных преуспеяниях; иначе, когда угнетается множеством вражеских нападений; иначе, когда испрашивает отпущение грехов; иначе, когда молит о приращении благодати, или о стяжании какой-либо добродетели, или о погашении какой-либо страсти; иначе, когда поражен бывает страхом при размышлении о геенне и будущем Суде; иначе, когда воспламеняется надеждою и желанием будущих благ; иначе, когда бывает в нуждах и опасностях; иначе, когда наслаждается безопасностью и миром; иначе, когда осиявается откровениями небесных тайн; иначе, когда скорбит о бесплодии в добродетелях и сухости чувств.

Для молитвъ и псалмопенія пригодно всякое время. Почему, и между темъ, какъ движешь руку на дело, или языкомъ, когда возможно сіе, лучше же сказать, когда полезно къ созиданію веры, или, если то невозможно, сердцемъ во псалмехъ и пеніихъ и песнехъ духовныхъ воспевай Бога, и между деломъ совершай молитву, какъ благодаря Того, Кто далъ силу рукъ на дела, и мудрость ума на пріобретеніе знанія, Кто далъ вещество, изъ котораго сделаны орудія, такъ   моля   направить   дела   рукъ   нашихъ   къ   цели благоугожденія Богу. Такимъ образомъ достигнемъ собранности, когда, по сказанному, при всякомъ действіи будемъ  у  Бога  просить  успеха  въ  деланіи,  воздавать благодареніе   Давшему   деятельную   силу   и   соблюдать цель благоугожденія Ему.

По предметам Апостол различает четыре вида молитв, говоря так: молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения:

Молитва – есть моление или умаливание о грехах, когда кто, пришедши в сокрушение о содеянных им, настоящих или прошедших грехах, испрашивает прощения в них.

моление – бывает, когда, молясь, что-либо приносим или обещаем Богу (говоря: я то и то сделаю, только ущедри Господи);

прошение – бывает, когда, находясь в горячности духа, воссылаем молитвы за других, о тех, кого любим, или о мире всего мiра;

благодарение, – когда ум приносит Богу благодарение (и славословие), воспоминая прошедшие благодеяния Божии, или видя настоящие, или прозревая, какие в будущем уготовал Бог блага любящим Его.

За сими четырьмя видами молитв следует молитвенное возвышеннейшее некое состояние, которое заключается в созерцании единого Бога и в пламенной любви к Нему, и где ум наш, объятый и проникнутый сею любовью, беседует с Богом ближайшим образом и с особенной искренностью.

Какую нужду имеетъ Богъ въ нашемъ прошеніие Разве не знаетъ Онъ, въ чемъ имеемъ нужду? Посему какая нужда въ прошеніи?—Богъ знаетъ, что намъ нужно, и все телесное щедро подаетъ еще прежде прошенія нашего.

И можетъ быть—для того медлитъ Онъ даровать тебе просимое, чтобы заставить тебя неотлучнее пребывать предъ Нимъ, и чтобы ты, узнавъ, что такое даръ Божій (какъ трудно достается), со страхомъ хранилъ его. Ибо все, что пріобретаетъ кто со многимъ трудомъ, старается онъ сохранить, чтобъ, потерявъ то, не потерять и многаго труда своего, и отринувъ благодать Божію, не сделаться недостойнымъ жизни вечной.

Будемъ молиться непрестанно, съ трезвеніемъ, дерзновеніемъ, съ благими надеждами, со многимъ усердіемъ. Будемъ молиться и за враговъ и за друзей, и конечно получимъ все благопотребное. Человѣколюбивъ бо есть Даятель, — и не столько мы желаемъ получать, сколько Онъ желаетъ давать.

Духовны да будутъ наши моленія, да трезвенствуетъ при семъ помыслъ и умъ да простирается вмѣстѣ съ словами.

Молитвы святыхъ однѣ не помогутъ, если сами не дѣлаемъ себя достойными услышанія и не молимся.

Не будемъ же на другихъ смотрѣть, сами опустивши руки. Молитвы святыхъ очень великую имѣютъ силу, но когда и сами мы каемся и исправную являемъ жизнь. Если же сами нерадимъ, то чрезъ другихъ ничего не получимъ и не будемъ спасены.

Богъ болѣе готовъ даровать намъ потребное ради нашей молитвы, чѣмъ ради молитвы другихъ. Это я говорю не потому, чтобъ не слѣдовало намъ молиться святымъ, а для того, чтобъ мы не предавались нерадѣнію, и, предавшись сну и безпечности, не возлагали всего на другихъ.

Посему мы со всякимъ тщаніемъ начертываемъ его и на домахъ, и на стѣнахъ, и на дверяхъ, и на челѣ, и на сердцѣ. Ибо Крестъ есть знаменіе нашего спасенія, общаго избавленія и милосердія нашего Владыки.

Потому когда знаменаешься Крестомъ, то преставляй все значеніе его, погашай гнѣвъ и всѣ прочія страсти.

Когда знаменаешься Крестомъ, исполняй чело (умъ) свое полнымъ упованіемъ и душу дѣлай свободною. Ибо не просто перстами должно его изображать, но наипаче произволеніемъ съ полною вѣрою.

Не стыдись же толикаго блага, да не постыдитъ и тебя Христосъ, когда придетъ во славѣ своей, и когда сіе знаменіе явится предъ Нимъ свѣтлѣйшимъ самыхъ лучей солнечныхъ. Сіе знаменіе, и при праотцахъ нашихъ и нынѣ, отверзало заключенныя двери, отнимало силу у вредоносныхъ веществъ, дѣлало недѣйствительнымъ ядъ и врачевало смертоносныя угрызенія звѣрей. Напечатлѣвай же его въ умѣ своемъ и сердцемъ обнимай сіе спасеніе душъ нашихъ. Сей Крестъ спасъ вселенную, изгналъ заблужденіе, возстановилъ истину, землю обратилъ въ небо, людей содѣлалъ Ангелами. Силою его демоны уже не страшны и смерть не смерть. Крестомъ все враждебное намъ низложено и попрано.

Йбо еслибы Господь отдаленъ былъ мѣстомъ, то имѣлъ бы ты причину сомневаться; если же Онъ вездѣприсущъ, то близокъ и ко всякому, кто устремляетъ къ Нему умъ свой.

Непрестанная молитва

Молитва к Богу и богохваление должны быть делом всякой разумной твари немолчным и непрестающим.

Будемъ же непрестанно молиться, чтобы осіявало насъ лице Божіе, чтобы намъ быть въ священнолепномъ состояніи, тихими и ничемъ несмущенными, по готовности нашей къ добру.

Вопль из сердца, краткий и сильный, вот что важно! А это можно походя делать. А следовательно, молиться непрестанно. О сем и заботьтесь, и сюда все направляйте.

Надобно поставить для себя первою целью и верхом совершенства непрестанную молитву, опирающуюся на умирении души и чистоте сердца, для достижения коих подъемлется нами утруждение тела и держится сокрушение сердца. Связь между всеми сими деланиями и молитвою – неразрывна и взаимна.

И только тот, чей ум, отрешившись от уз всех страстей, глубоко умиротворится, и чье сердце всем устремлением наикрепчайше прилепится к Богу, как верховному благу, может в совершенстве исполнить Апостольскую заповедь: непрестанно молитеся.

Ибо тогда ум такого человека, будучи свободен от всего, имеет благовремение без всякой помехи исследовать наносимые демонами помыслы и с великим удобством отгонять их, и чистым сердцем приносить молитвы свои Богу. Таково начало истинной жизни (духовной)! И которые не полагают такого начала, всуе трудятся, сами не зная того.

Прочие Ангелы, как посылаемые во спасение наше и возвещающие нам веления Божии, хотя деятельно служат, пособствуя хотящим наследовать спасение; но и они все непрестанным делом имеют молитву.

Пусть никто не думаетъ, братiя мои христiане, будто одни лица священнаго сана и монахи долгъ имеютъ непрестанно и всегда молиться, а не и мiряне. Нетъ, нетъ; все мы христiане имеемъ долгъ всегда пребывать въ молитве.

Чего не можемъ мы исправить собственными своими усиліями, то довершить можемъ молитвами,—молитвами, разумѣю, непрестанными. Ибо молиться надобно непрестанно, и всѣмъ, и тому, кто въ скорби, и тому, кто въ радости, и тому, кто въ бѣдахъ, и тому, кто въ благополучіи.

Ум да хранит сердце в то время, когда молится, и внутрь его да вращается неотходно, и оттуда, из глубины сердца да воссылает молитвы к Богу. В этом всё; трудись так, пока вкусишь Господа.

Молитва Оптинских старцев о даровании молитвы Иисусовой

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий!

Имени Твоему покланяются ангели и человецы,
Твоего имени трепещут адские силы,
Твое имя верное оружие на прогнание супостата,
Твое имя попаляет грехи и страсти,
Твое имя подает силу в подвигах, собирает воедино рассеянный ум
и, во исполнении заповедей Твоих, обогащает добродетелями,
Твое имя творит чудеса и соединяет нас с Тобою, дарует мир и радость о Духе Святом,
а в жизни будущей - Царство Небесное.

Сего ради я, недостойный раб Твой, молюся Тебе:
прожени от нас неведение духовное,
просвети познанием Божественной истины
и научи нас незаблудно, во смирении, внимательно, с чувством покаяннаго сокрушения,
устами, умом и сердцем творить непрестанно молитву сию:
“Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго/грешную”.

Ты бо рекл еси, Господи, пречистыми устами Твоими: “Аще что просите во имя Мое, Аз сотворю”.
Се, молитвами Пречистыя Матери Твоея, святителя Иоасафа Белградскаго,
святителя Николая Мирликийскаго, преподобнаго Серафима Саровскаго
и всех преподобных отец наших
о даровании прошу молитвы Иисусовой, молитвы Пресвятаго и Всемогущаго Имени Твоего.

Услыши мя, обещавый услышать всех призывающих Тя во истине.
Твое бо есть еже миловати и спасати, и даровати просимое
молящемуся во славу Твою со Отцем и Святым Духом. Аминь.

Если молитва прочитана невнимательно, причитать еще раз.

Что можно, а что нельзя назвать молитвой